Эльчин Сафарли

«Теперь я отчетливее ощущаю вечность жизни. Никто не умрет, и те, кто любил друг друга в одной жизни, непременно встретятся после. Тело, имя, национальность — все будет иным, но нас притянет магнитом: любовь связывает навсегда. А пока что я проживаю жизнь — люблю и, бывает, устаю от любви. Запоминаю мгновения, бережно храню в себе эту память, чтобы завтра или в следующей жизни обо всем написать».

«Перед тем как уйти, я спросила: "Скажи, а ты любишь меня?" Ты долго не отвечал, а потом уронил упрямо: "Мне с тобой хорошо. Этого недостаточно?" В тот момент я ещё раз убедилась в том, что способна по-бабски приукрасить абсолютно всё — свою жизнь, чувства любимого мужчины, окружающий мир. Женщины — прирождённые художники-декораторы. С кистью в руках и мольбертом в придачу. А мужчины для нас порою чистые холсты — рисуем, раскрашиваем, где-то подтираем, что-то замазываем. Только вот, как правило, в итоге выясняется, что рисуем мы не с натуры, а на поводу у фантазий, желаний — гляди, сплошное несоответствие с действительностью».

«Вы когда-нибудь замечали, что город — как любимый человек? Он слышит тебя, заботится о тебе, делится с тобой, и ты отдаешь ему то, что у тебя есть, не задумываясь, больше или меньше. И с городом с этим, как с любимым человеком, у тебя отношения. Со взлетами, спадами и, случается, разочарованиями. Контрасты. Но какими бы они ни были, намного важнее то, что на глубине, под переменчивым течением моря. Там любовь».

«На первую годовщину нашего знакомства она подарила мне сердце своей любви. Перламутровую ракушку со дна Босфора. Причудливой формы, с въевшимися крупицами песка на шероховатой поверхности. Обычно ракушки прохладны на ощупь. Подарок Зейнеп наполнял сжатую ладонь теплом, будто внутри него горит маленькое пламя. „Я вложила в эту частичку Босфора свою любовь. Когда загрустишь, сожми ракушку в ладони“. Прошло много лет, а талисман Зейнеп по-прежнему спасает меня. От отчаяния, безверия. Моя бабушка часто повторяла: „Босфор — целитель. Помогает отпустить прошлое, принять настоящее. А если к нему приложится любовь, то чудеса будут случаться на каждом шагу!“ В разноцветных закоулках детства бабушкины слова казались мне очередной восточной сказкой. Сейчас понимаю: на Востоке все легенды и сказки — сама жизнь».

«Это я. Скрываться и врать, что это всего лишь образ, смешно. Вместил в эту историю непростой период своей жизни, когда время отняло меня у меня же. Говорить об утрате больно. Лучше о ней написать. Я попробовал и сам не заметил, как вырос из нее. Невозможно заново открыть для себя красоту мира, не лишившись чего-то важного. На месте утраченного остаются пустоты бездонных оврагов. И, пытаясь их заполнить, начинаешь сильнее ценить жизнь. Пусть наши утраты будут для нас испытанием, но не пыткой».

«Знаешь, кого ты мне напоминаешь? На древней улице Стамбула есть необычная лестница по имени Камондо, построенная в форме двух восьмерок. Ее волшебство в том, что на ней можно упасть, но скатиться до конца — нет. А еще, как бы ни плутал в ступенях лестницы, Камондо выведет к ровной светлой улице. Тебе не раз будет казаться, что ты запутался. Что если упадешь, то окажешься в темной яме. Не бойся, продолжай идти».

«В этой книге любви больше, чем страниц. Грустной, радостной, отчаянной, вдохновляющей. Такой, какая она вокруг и внутри нас. Если вы любите, то продолжайте любить, не вчитываясь в ее содержание. Если вы одиноки, то помните, что любовь порой не очень заметна, но она повсюду. В вас и в них тоже. В любом случае не переставайте верить в любовь, даже если моя книга не убедила вас в ее силе».