Виновный

Уильям Батлер Йейтс[36] однажды написал, что «у невинных и красивых есть один враг — время».

Уже почти настала зима, и с деревьев облетели все листья. Их обнаженные силуэты чернели на фоне неба, как рисунок легких.

Себастьян выдохнул и одновременно скользнул рукой в руку Дэниела. Тот провел большим пальцем по тыльной стороне его ладони, как сделала бы Минни. Дэниел помнил шершавость ее большого пальца на своей детской коже. Это был инстинкт заботы, а уж заботе она его научила.

Даже злясь на нее все эти годы, он не сомневался в том, что она его любила. Он надеялся, что она знала, что он тоже ее любил.

Ему было все равно, сколько она уже потеряла в жизни, он заставил ее потерять и себя тоже.

Теперь он признавал, что скучал по ней. Он скучал по ней уже тогда, когда стоял перед ней, заявляя, что она больше никогда его не увидит.

Он упустил возможность выпить с ней джина и выслушать ее историю — на равных, а не просто с той, кто его спас. Именно об этом он теперь жалел больше всего, о том, что он так никогда и не узнал ее по-настоящему.

Но она умерла, и теперь он никогда не узнает, каково было бы быть с ней взрослым.

Лед скользил по кухонному полу, тихий и водянистый, как покаяние.

Стояло лето, поэтому, хотя еще не было и семи, уже наступил день, и небо сияло первозданной голубизной.