Река

Тональность до мажор — белая, как снег, как Первый концерт для фортепиано Бетховена, как кожа Катрине весной.

Она сказала: «Ищи меня где-то между альтом и второй скрипкой».

«Горе говорит: “Умри!” Но тоска заслуживает вечности. Глубокой, глубокой вечности».

Зима — не совсем точное слово. Лучше назови это болью.

— Нельзя забыть хороший рояль, на котором ты когда-то играл, — продолжает она. — Так же, как нельзя забыть человека, который произвел на тебя впечатление, который был с тобой ласков, погладил по голове или просто выслушал тебя, когда тебе пришлось нелегко. А как бесконечно трудно быть концертирующим музыкантом!

Бывает, людей снова и снова швыряет друг к другу, чтобы они прошли вместе свой путь до конца.

Может, он был для меня тем, кем является для тебя Ребекка Фрост. Чем-то очень положительным, верным, надежным. Чем-то не-роковым. Человеком, который видит и понимает тебя. Который желает тебе добра. Такими людьми нужно дорожить.

Неужели на дне каждой человеческой жизни лежит что-то невыносимо ужасное? Неужели мы осуждены жить, как люди, спасшиеся во время кораблекрушения, как барахтающиеся в море, стараясь не утонуть?

Иногда люди легко теряют голову, — замечаю я.
Она кивает.
— Запомни это. Когда-нибудь тебе это может пригодиться.

Красное вино хорошо для людей, которые тоскуют по чему-то, чего у них нет, а если и не тоскуют, то хотя бы стремятся отдохнуть от самих себя. Белое вино для людей, которым всегда нужен стимулятор.