Друг Бенито

Беннет гостей не любил. У него был маленький аккуратный дом. Устоявшийся распорядок. Чистота собственной работы. Но отказать Мори он не мог.

Прежде чем браться за задачу, необходимо быть уверенным, что она хорошо поставлена. Никогда не тратьте время на плохо поставленную задачу.

Задача не будет хорошо поставлена, сказал Дэвис, если вы не зададите поля на бесконечности. Чтобы задача наверняка имела определенное решение, ее нужно достаточно детально поставить. Это и есть хорошо поставленная задача. Это и есть то, что вам нужно.

Беннету казалось, что Дэвис больше удовольствия получал, когда ошибался, чем когда угадывал. Когда он ошибался, он узнавал что-то новое.

При своих физических и математических способностях он мог бы назвать любую сумму зарплаты в Лос-Аламосе, в лабораториях Белла или в «Хьюлет-Паккарде». Но он решительно отказывался работать над чем бы то ни было, что может иметь материальные последствия в ближайшие сто лет. Он любил чистую науку. Задачи в «черной тетради» были чисты, как облачение буддийского монаха.

На самом деле Беннет Тельму не замечал — его больше волновала система очистки воздуха. В его понимании устройства бомбоубежища система очистки воздуха была самой жизненно важной.

Настоящая причина, по которой дядя Мори был несчастен, — он всегда был в долгах. Он был заядлый игрок.

Беннет сидит за столом. Они такие красивые, уравнения. Даже с виду красивые, но в уме красивее всего. Их точность и сила красивы, и Беннет, начиная понимать уравнение, испытывает то же чувство, что и при виде восходящей над деревьями луны. У него в уме сначала темно и тихо, а потом верхушки дальних деревьев начинают слегка светиться, бело и приглушенно, и белизна становится ярче, очерчивая силуэты деревьев, а потом появляется кусочек луны, и математика открывается как есть и сияет в своем совершенстве. Час ночи, но он еще не устал. Он черпает силы в себе самом. Ему не надо идти в библиотеку, не надо искать информации и помощи у товарищей или взрослых. Он просто может сидеть себе голым за столом, где лежит чистая белая бумага, и работать с абсолютной уверенностью, в одиночестве, в совершенстве.

Беннет возвращается в свой тесный кабинет в Леоминстере. Он опускает жалюзи и ложится на диван. Начинает рассматривать трещины на потолке. Они сплетаются узором речных рукавов или прожилок листа. Извиваются, сходятся, снова расходятся — тонкий узор, которого Беннет до сих пор не замечал.