Отверженные мертвецы

— Отойди, Атхарва из Тысячи Сынов, — приказал Дорн голосом твердым и непоколебимым, словно горная гряда. — Все кончено.
— Еще ничего не кончено, Рогал Дорн, — возразил Атхарва. — И тебе это известно лучше, чем кому бы то ни было.
Сопровождающие Дорна сестры в золотых доспехах заметно напряглись, услышав, что Атхарва обращается к примарху как к ровне, но, по своему обыкновению, ничего не сказали. В храм вошел еще один отряд воинов в броне из переплетенных черных металлических полос и с аметистовыми крестами на левой стороне груди. Во главе их шагала женщина, которую Кай видел в последний раз, будучи пленником в недрах горы. Там она явилась ему в видении, но сейчас он не сомневался, что перед ним самая настоящая Элиана Септима Вердучина Кастана.

Атхарва предостерегающим жестом положил руку на плечо Тагоре и едва не вздрогнул, когда Пожиратель Миров яростно оскалил зубы, демонстрируя воинственную агрессивность. Имплантаты у него на затылке негромко зажужжали, и Атхарва отметил опасность, сопутствующую постоянному применению подобной аугментики. Тагоре был пленником своей ярости, как сам Ангрон не мог избавиться от последствий воспитания в рабовладельческом обществе, где, как говорят, и обучался искусству убивать. Интересно, сознает ли Ангрон, что он поработил своих воинов?

Эти же люди лишились своего природного облика и подверглись обработке, которая не предусматривала долгого функционирования. Все они умирали, хоть и не все сознавали это. Их разумы представляли собой гремучую смесь агрессии, страха и индуцированного психоза. В любом цивилизованном обществе их бы изолировали от остального мира или передали Механикум для переделки в сервиторов самого низшего класса.

— Я хочу постичь истину, — говорит Нагасена, касаясь правой рукой камня в рукоятке меча. — А это самое важное.
— Истину? — переспрашивает Сатурналий. — Какую истину ты хочешь узнать у этих изменников?
Нагасена колеблется, но он не будет лгать Сатурналию, потому что ложь унизит его.
— Я надеюсь понять, должен ли я вообще ловить этих людей, — говорит он.

Теджас с бессильным стоном приложил перстень кустодия к контрольной панели, и дверь послушно скользнула в стену. Электронный ключ, сорванный с руки убитого и сохранивший при этом свои свойства, свидетельствовал о высокомерии Кустодиев, не допускавших мысли, что один из их драгоценных перстней может попасть в руки врагов.

Катаклизм был вызван появлением Алого Короля и разрушением колоссальных защитных барьеров вокруг золотых ворот в подземелье. Зародившаяся в горах взрывная волна была подобна той, которая возникает после применения ядерного оружия. Цунами психической энергии из подземной лаборатории яростным потоком захлестнуло все уровни Дворца, и его воздействия не избежал ни один разум.
Ударная волна потрясла горы до самого основания, позолоченные башни Дворца качнулись, и бесценные статуи попадали со своих пьедесталов. Шквал безумия, страха и паники, зародившийся во Дворце, словно давно забытая эпидемия чумы, прокатился по всему миру.
Толпы безумцев, вооруженных палками и камнями, осаждали здания дворцового комплекса и в жестоких схватках сталкивались с другими такими же лунатиками, хотя ни один человек был не в состоянии объяснить причины подобной жестокости. На мраморные полы и золоченые стены залов хлынула кровь, сумасшествие распространялось по роскошным галереям, и Крышу Мира захлестнуло безумие.
Погромы закончились, не успев толком начаться, люди осознали свое безумие и разбрелись зализывать раны, оплакивать потери и удерживать друг друга от мщения. За считаные минуты психическая ударная волна скатилась с вершин Дворца и со скоростью лесного пожара распространилась по планете.
Те, кто находился на темной стороне планеты, мучились ночными кошмарами, каких не знали с самого мрачного периода Древней Ночи. Генетическая память о тех ужасных временах вызвала у всех спящих сны, в которых залитые кровью города подвергались планетарной бомбардировке и целые народы порабощались жестокими завоевателями.
В городах Терры жители просыпались с воплями ужаса, и миллионы людей, чья психика не выдержала панической атаки, кончали жизнь самоубийством. Многие просыпались совершенно другими личностями, поскольку их мозг претерпевал кардинальные изменения. Ментальные связи стирались без следа, в результате чего отцы, матери и дети забывали друг друга, разрушая семьи.
В тех местах, где барьер между реальностью и варпом был тоньше обычного, воплощения кошмаров появлялись в природе. С гор спускались волки с черной шерстью, которые вырезали целые селения, и никакое оружие не могло их остановить. Местами катастрофические выбросы энергии варпа приводили к вообще ничем не объяснимому исчезновению обитателей, и после них оставались опустевшие города.
Самонадеянная выходка Магнуса затронула всех обитателей Терры без исключения, но нигде последствия его появления не проявились так катастрофично, как в Городе Зрения.
Колоссальный поток необузданной психической энергии вспучился, как перегретая плазма за мгновение до отказа системы охлаждения, и Сарашина закрыла свое сознание от посторонних воздействий, прибегнув к психической защите. Он чувствовала, как шквал энергии варпа, зародившийся в самом центре Дворца, перехлестывает через горные вершины и распространяется по склонам.

проеме двери стал проявляться массивный алый силуэт, еще объятый пламенем после полета. В зале материализовывалось существо, окутанное сверхъестественным огнем, сотканное из преломленного света и звездной материи. Его сияние было непереносимо ярким, и ни один человек не мог взглянуть в множество глаз, не сознавая своего смертного ничтожества.
Никто и никогда еще не созерцал истинный облик этого существа, настолько могущественного, что оно не могло жить только в оболочке из плоти, даже самой исключительной.
Лишь один Император узнал этого таинственного ангела, и его сердце разбилось.
— Магнус, — произнес он.
— Отец, — откликнулся Магнус.
Их мысли встретились, и в этот остановившийся миг единения Галактика изменилась навеки.

В своем сердце Магнус нес предостережение отцу о судьбе Империума, но своими действиями он посеял семена его гибели.

глубокий вдох, наслаждаясь чистым прозрачным воздухом, лишенным химического привкуса терранской атмосферы.

Его глаза уловили какое-то движение, и Кай, подняв голову к галерее, успел заметить, как промелькнула чья-то фигура. Он ошеломленно замер, не в силах поверить увиденному. В его видении присутствует кто-то еще? Кай слышал рассказы о могущественных псайкерах, способных вторгаться в чужие сны и изменять видения, но последний такой когносцинт, если верить слухам, умер тысячу лет назад.
— Подожди! — закричал Кай и, перепрыгивая через две ступеньки, бросился наверх.
Он сильно запыхался уже после первого пролета, но, свернув под прямым углом, преодолел последний марш лестницы. Галерея представляла собой нечто вроде прямоугольной спирали, так что войти и выйти можно было только одним путем, и Кай устремился к тому месту, где увидел таинственную фигуру.
Шелковые шторы на сводчатых окнах раздувались от ветерка, пропуская внутрь бой далеких барабанов, отмерявших пульс давно минувшей эпохи. Кай не мог видеть музыкантов и сознавал, что звук здесь так же невозможен, как и присутствие постороннего. Он побежал дальше по галерее, оставив позади ритмичный рокот, и за дверным проемом, закрытым портьерами, обнаружил зал, полный света и пышной растительности. Деревья пробивались сквозь полы, словно природа воспользовалась тысячелетним запустением и овладела крепостью. С пилястр спускались цепкие лианы, и оконные проемы обрамляли резные листья.
В дальнем конце зала, у противоположного дверного проема стояла высокая фигура в длинном белом одеянии с золотым шитьем. Выражения лица на таком расстоянии было не различить, лишь глаза казались озерами великой грусти и ясного понимания той цены, которую платят люди за свои мечты…
— Стой! — крикнул Кай. — Кто ты и как здесь оказался?
Человек ничего не ответил и скрылся из виду. Кай, отмахиваясь от листьев и отбрасывая с дороги вьющиеся лианы, бросился бежать через весь зал к двери, сквозь которую прошел человек в белом одеянии. Запахи специй, зелени и древних воспоминаний стали еще сильнее, и Кай торжествующе вскрикнул, когда добрался до выхода. Снаружи доносились ароматы соленой воды и нагретых солнцем камней. У самого проема Кай почему-то остановился, не решаясь переступить порог.
Он собрал остатки смелости и прошел сквозь арку.
Кай оказался на балконе центральной башни, о существовании которого даже не догадывался. Над головой висело обжигающе яркое солнце, а впереди простиралось колоссальное озеро, которое можно было бы назвать настоящим морем. Удивительно голубая вода резала глаза блестящими бликами, над поверхностью летали птицы, а недалеко от берега покачивались маленькие рыбачьи лодки.
На балконе никого не было, хотя незнакомцу больше некуда было деться. Кроме как через двери за спиной Кая покинуть балкон можно было, только спрыгнув с высоты в несколько сотен метров. Изменять законы, управляющие видением, способен только его автор, и даже для него это слишком опасно, и Кай не мог предположить, куда делся таинственный незнакомец.
Кай подошел к ограждению балкона и положил руки на нагретый солнцем камень. Он сделал глубок