— Прекрасное шоу, — справившись с собой, кивнул Ичиро. — Только для чего? Убил Натана, молодец. Надо было сказать, я бы уже давно назначил на его место…
— Балтимор мой, — оскалился Веснински. — Или ты забыл о существовании такой вещи, как завещание? — парень состроил сочувствующую мордашку, склонив голову набок. — Эндрю, не напомнишь, что там было?
— Много хуеты, но третий раздел весьма важен, — тихо заговорил блондин, голос которого в гнетущей тишине гремел, как гром. — В случае смерти Натана Веснински все имущество, права и обязанности, титулы и звания переходят в твое единоправное владение. Все принадлежит тебе.
— Если кто не верит, можете ознакомиться с документом. У нас множество копий для общего пользования, — лучезарно улыбнулся рыжий, а Лив пошла по кругу, раздавая экземпляры. — Так что, — Нат скинул пиджак на свое пустое кресло и закатал рукава рубашки, — я имею полное право здесь находиться. Балтимор мой. Эти люди мои. Территория моя. Тебе это все больше не принадлежит, Ичи. Ты проебался.
— Ты не посмеешь! — Морияма сорвался с места, но у его горла тут же оказался нож, приставленный твердой рукой Эндрю, за секунду оказавшегося рядом. — Лучше отойди от меня, а иначе!..
— Иначе что? — поинтересовался рыжий. — Твои парни или в отключке, или мертвы, или согласились уйти, чтобы потом отправиться в Балтимор под мое заботливое крыло. Я же сам их выбирал. Эх, Ичи, Ичи, говорил же тебе… Я — твой фундамент! А ты меня подставил, предал, бросил. Почти убил. Больно, кстати, — нож голкипера плотнее прижался к чужому горлу, словно сам Эндрю еле сдерживал себя, пусть его лицо и оставалось совершенно бесстрастным. — Ты думал, что, загнав хищника в угол, натравив на него старого пса, ты выиграешь. Ты думал, что я прогнусь, сдамся. Думал, что, не нарушив сделку, ты так запугаешь меня отцом, что я сам приползу к тебе на коленях, умоляя. Только вот я не «Мясник». Я — Дьявол. Я говорил это тысячи раз. Но ни ты, ни твой дорогой братец все никак не хотели меня услышать. Ты решил, что ты умнее.
Морияма замер, узнавая их диалог в тот день, когда Натаниэль ворвался к нему в офис. Те же слова, но интонация, взгляд, поза — все было другим. Тогда Веснински был в отчаянии, ужасе, безумии, но не сейчас. Сейчас он расслабленно стоял перед всеми представителями районов, сейчас он был спокоен, самодоволен и уверен в своих силах.