У Великой реки. Битва

великие враги с великими целями часто просто не ждут того, что кто-то натянет проволоку на лестнице по пути в уборную,

Один свинцом отравился

Балин, судовые дизеля знаешь? – спросил я.
– Как задницу свою.
– А задницу свою знаешь? – уточнил я.
– До последнего волоса, – кивнул тот.

Думай, думай… Вечно мне за всех думать. Лари тоже вон умная, а сегодня в дурацкую дуэль полезла и до сих пор зла на меня, что не дал ей по законам чести самой сгинуть и всех нас в могилу свести. Поединок у нее, понимаешь. А какова первая заповедь разведчика, как Парамонов меня в свое время учил? «Приглашение к поединку осуществляется путем выстрела в затылок противнику, не подозревающему о твоем присутствии». И все тут. Зато сразу выигрываешь.

Интересно, почему на меня такие мысли вечно в столь напряженные моменты накатывают? То нас тогда в гостинице убивать собрались, а я от ее попы оторвать глаз не мог, теперь вот опять… При такой мысли глаза самопроизвольно перескочили ниже ее талии, и я убедился, что там по-прежнему все в порядке, форма не ухудшилась. Блин, озабоченный!

Вторая истина – эльфийки, несмотря на свою тонкую красоту, любовницы нестоящие. Темперамента в них нет, да и тянет их все больше к подружкам своим, чем к противоположному полу.

– Знаешь, никогда не думал, что мне тифлинг готовить будет.
– И чего странного? – поразилась она. – Мы что, от дыма жертвенников питаемся, что ли? Или призываем служащих духов нам кофе варить по утрам?
Так-то оно так, но все же… Не мог я до сих пор представить Лари Великолепную, тварь ночи и создание тьмы, жарящей гренки на сковородке в камбузе. Не укладывалось в башке – и все тут, хоть тресни.

Странно, однако, что я эдаких влюбленных взглядов не заметил. На меня это непохоже. А не врет ли мне, часом, Орри? В издевательских, например, целях? Ладно, не буду дурака изображать и у него выспрашивать, попробую сам присмотреться. Может, и вправду говорят, что в последнюю очередь видишь то, что под носом?

Однако речь степенного гнома в защиту высокого чувства заставила меня задуматься. Я еще не забыл первоначального недружелюбия Маши, вот до сих пор стараюсь дистанцию удерживать, чтобы ее не напрягать. А если задуматься да недавнее повспоминать, то как бы смысл такого моего поведения теряется вовсе. Нет никакого смысла, в общем. А Маша мне нравится. А кому она может не понравиться? И красивая, и умная, и молодая…

Демоница, положим, голая только наполовину, – встал я на защиту справедливости, хоть то, что на ней осталось, на звание «одежды» никак претендовать не могло. – А потом она со мной временно, на этот раз только. Надеюсь, что Маша останется, очень хорошо с колдуньей на охоте, но даже не спрашивал пока.
– А ты спроси, – посоветовал Орри. – Девка на тебя такими глазами смотрит, а ты «не спра-а-ашивал».
– Это какими? – удивился я.
– А такими… влюбленными. Не видел, как она защищать тебя кинулась, когда тебя жаба потащила?
– Можно подумать, что если бы тебя потащила, то она не кинулась бы, – усомнился я.
– Кинулась бы, – кивнул гном. – Но не с таким лицом. Приглядись, короче. А то на демоницу распутную все таращишься. А колдунья девочка скромная, на глаза не лезет, не то что эта… – Орри ткнул пальцем в сторону кормы, но тон его, несмотря на текст речи, был скорее сожалеющим.