Крейг Бак

Ваш ответ: «Я понимаю, что тебе пришлось нелегко, я надеюсь, что ты причинил мне вред не специально, но сейчас мне важно, чтобы ты услышал и про мои проблемы, чтобы ты понял, что то, как ты решал свои проблемы, нанесло мне вред»

Неспособность Марии доверять – это самая трудноизлечимая травма, которую нанес ей алкоголизм отца. Если нельзя доверять отцу, кому тогда вообще можно доверять? Доверие – это самый слабый и деликатный птенец из нашего эмоционального гнезда, в сложных жизненных условиях он погибает первым.
Потеря способности доверять – это общая черта взрослых детей алкоголиков. Вот что рассказывал о себе Виктор:
Мне всегда было страшно, когда жена хотела что-то сделать без меня, даже если она всего лишь собиралась поужинать с подружками. Я боялся, что она бросит меня, потому что не доверял ей. Я думал, что она встретит кого-то лучше меня. Я хотел постоянно контролировать ее, никуда не отпускал, чтобы самому не волноваться.
Ревность, чувство собственности и подозрительность – это все отголоски из прошлого детей алкоголиков, которые в раннем возрасте усваивают, что отношения заканчиваются предательством, а любовь ведет к страданиям.

Вы правы, я злюсь. Злюсь на мою мать. Мне сорок семь лет, а она продолжает вмешиваться в мою жизнь. Вот, например, в прошлом месяце я собиралась поехать в Мексику. Я очень ждала этой поездки, но за три дня до отъезда мама мне позвонила. И я даже не удивилась этому! По ее дрожащему голосу я поняла, что она пьяна и плакала. Она сказала, что отец уехал на две недели на рыбалку, что у нее депрессия… и стала просить меня пожить с ней несколько дней. Я объяснила, что планировала поездку, но она сразу же опять начала рыдать. Я пыталась убедить ее поехать к тете, но она стала говорить, что я не люблю ее… и так, слово за слово, все закончилось тем, что я пообещала отменить поездку в Мексику и побыть с ней. Я все равно не смогла бы уехать спокойно, зная, что она снова пьет.

Я был идеальным сыном, идеальным учеником, потом стал идеальным ученым, идеальным мужем, идеальным отцом… (На этой фразе голос Германа дрогнул.) Я так устал быть все время идеальным!
В детстве Германа хвалили лишь тогда, когда он брал на себя обязанности взрослых и нес непосильное по его годам бремя. Вместо того чтобы научиться уважать себя как человека, ценность которого заключается в самом факте его существования, Герман мог развивать самооценку и доказывать собственную значимость только с помощью внешних достижений. Его уверенность в себе напрямую зависела от одобрительных отзывов, вознаграждений и премий, а не от чувства самодостаточности.

Когда я начала говорить о болезненном опыте Эммы в детстве, ее мать расплакалась:
Мне так стыдно! Я знаю, что была плохой матерью. Эмма, прости меня! Я говорю искренне. Я готова бросить пить, и если ты хочешь, то я тоже обращусь к психотерапевту.
Я сказала ей, что психотерапия не очень эффективна в случаях алкоголизма и при других видах зависимостей, если только пациент одновременно не участвует в специальных лечебных программах, например «Двенадцать шагов анонимных алкоголиков». В ответ мать Эммы стала умолять меня:
Ради бога, Сьюзан! Не отправляйте меня к анонимным алкоголикам. Я сделаю для Эммы все, что угодно, но только не это.
В этот момент отец Эммы яростно прервал нас:
Черт побери! Моя жена не алкоголичка! Это прекрасная женщина, которая иногда пропускает стаканчик, чтобы расслабиться.
Миллионы людей иногда выпивают, и ничего!
Когда я возразила ему и указала на то, как болезненно воспринимала Эмма поведение ее матери в сочетании с отсутствием у него самого интереса к дочери, он взорвался:
Я очень успешный и счастливый человек, слышите? И у меня прекрасная семья! Не нужно впутывать меня и мою жену в эту историю! Сконцентрируйтесь лучше на проблемах моей дочери, а нас оставьте в покое. Моя дочь вам платит, чтобы вы решали ее проблемы, а не наши. Мы не позволим, чтобы нас здесь оскорбляли. Ну да, может, она и пьет немного больше других, но она может себя контролировать. И уж если говорить откровенно, то когда она пропустит пару стаканчиков, с ней легче и приятнее общаться!

потребностью спасти инфантильную мать и негодованием за то, что она не была для него полноценным родителем.

Истории семей алкоголиков редко заканчиваются «хеппи-эндом». В лучшем случае родители-алкоголики принимают на себя ответственность за свой алкоголизм, начинают лечиться и могут вернуться к трезвому образу жизни. Возможно, они поймут и осознают, сколько ужасов вынесли их дети, и постараются вести себя как ответственные, любящие родители.
К сожалению, реальность очень далека от идеального варианта. Выпивка, отрицание и деформация реальности чаще всего продолжаются вплоть до смерти родителя-алкоголика или обоих родителей. Многие дети алкоголиков крепко держатся за иллюзию, что однажды жизнь их семьи волшебным образом изменится, как в сказке, но эта иллюзия приводит их к разочарованию. Виктор понял это на своем горьком опыте:
Около года назад мой отец впервые в жизни сказал, что любит меня. Я обнял его и поблагодарил, но этого оказалось мало, чтобы компенсировать все те годы, когда он называл меня ничтожеством. Ирония в том, что я мечтал об этом всю мою жизнь…
Виктор добился долгожданного «я люблю тебя», но оно оказалось уже неуместным. Лишь оставило его с чувством внутреннего опустошения. Это были пустые слова, за которыми не последовало никаких изменений. Его отец продолжал пить. Ошибка Виктора заключалась в том, что он всю свою жизнь надеялся и ждал, что его отец изменится.

На втором и третьем году жизни мы начинаем бороться за независимость. Мы развлекаемся вовсю, отказываемся учиться пользоваться туалетом, осваиваем употребление слова «нет», оно позволяет нам в большей степени контролировать собственную жизнь, чем слово «да», выражающее лишь согласие. Мы сражаемся за развитие уникальной личности, стремимся утвердиться в собственной воле.

Процесс отделения от родителей особенно остро воспринимается в период полового созревания, в подростковом возрасте, когда мы вступаем в открытый конфликт с системой ценностей, вкусами и авторитетом родителей. В относительно стабильной семье родители способны справиться с тревогой, которую вызывают возрастные изменения. К большинству ситуаций сознательные родители стараются относиться терпимо и даже вдохновляют детей на приобретение самостоятельности. Выражение «это переходный возраст» помогает понимающим родителям, помнящим себя подростками, они знают, что юношеский бунт, конфликтность – это временные трудности, нормальный этап эмоционального развития.

Это убеждения, которые поддерживают нашу веру и не дают нам встретиться лицом к лицу с горькой правдой: наши богоподобные родители предали нас в тот момент, когда мы больше всего нуждались в их заботе.