Сергей Шнуров

Мы все должны вспомнить, как мы стали несвободными. И через возвращение к этому травмирующему опыту постепенно начать разрушать наши воображаемые тюрьмы.

Русский философ Лев Шестов писал в «Апофеозе беспочвенности» об эксперименте с щукой и прозрачной аквариумной перегородкой. Перегородка отделяла щуку от мелкой рыбы, за которой она привыкла охотиться. Не замечая перегородку, щука несколько раз расшибалась об неe, после чего перестала туда заплывать. Когда ученые убрали перегородку, то ничего не произошло – щука так и продолжила плавать, не приближаясь к воображаемому барьеру. Так учатся несвободе.

Путин – это не только коллективная вертикаль власти с круговой порукой и коррупцией всех сфер жизни. Путин – это и ты сам, когда становишься инертным, когда веришь во всесилие государственного аппарата и перестаешь действовать.

Пусть протестуют и православные, которых оскорбляет, что Храм Христа Спасителя превратили в развлекательный центр для московских нуворишей. Пусть протестуют и традиционалисты, которым надоело, что вместо ценностей у режима – псевдорелигиозный нравственный протез. Пусть протестуют и рабочие Уралвагонзавода, которым вместо хорошего уровня жизни дают похлебку про загнивающий запад. Пусть протестуют и солдатские родители, чьи дети возвращаются грузом-200 с никому не нужных войн. Пусть протестуют и школьники со студентами, у которых вместо будущего – серое небо над головой.

Мы не будем персонажами Кафки. В нас не сидит маленький путин. Внутри каждого – Pussy Riot. Пора действовать. У тюрьмы под названием Россия никогда не было настоящих стен. Нас этому учили Шестов с Набоковым, нас этому учил Иисус Хрис

Следовательно, Россия, находясь в условиях капиталистической экономики, политически продолжает функционировать в некапиталистических координатах, ведь иначе ее легитимация не могла бы действовать только дискурсивными (идеологическими) средствами.

Описанные изменения произошли в соответствии с логикой антропологической эволюции. На протяжении тысячелетий человек был помещен между Богом (богами) и животным, причем более предпочтительным мыслилось находиться ближе к божественному и дальше от животного. После Нового времени мы, как правило, видим человека между животным и машиной, но в этой ситуации казалось, что лучше быть животным, нежели машиной. Классический авангард (на который, без сомнений, до сих пор ориентируется современное искусство) скорее тяготел в человеке как раз к машине, чем к животному началу. Сегодня антропологический проект мыслится между осями машинерии и нейронного моделирования

Любое институциональное или стремящееся стать институциональным искусство привязано к капиталу. Оно зависит от фондов, спонсоров, грантов, директоров выставочных залов, кураторов галерей. Искусство, за которым стоит капитал, всегда служит декорацией имперских амбиций что бы ни было изображено на этой ширме.

Политическое искусство должно делегитимизировать государство, отобрав у него монополию на насилие

Конфликт нарратива искусства и политической власти в том, что власть искусства всегда является освободительной теорией. Политическое искусство, насилуя государство, раздирает декоративную плеву, и девствительность раскрывает всю мякость в своей разопределенности.