Ольга А. Акимова

Наши эстетические представления могут изменяться.

— А их, возможно, нет. Может быть, им не нравится, как мы выглядим.

Я рассмеялся, услышав такое предположение.

— Что, пугаться всего лишь внешней видимости? Ерунда!

– Шторы в кабинете задернуты? – спросил господин Попурри. – Потому что вам, как мне кажется, следует посмотреть на то, с чем вам предстоит работать. Ваш разум теперь мой, Лин. Теперь вы работаете на меня.
Господин Попурри встал и толкнул ширму, она упала на пол.
Лин приподнялась со своего стула, от изумления и ужаса сяжки ее встали дыбом. Она не могла оторвать от него глаз.
Складки кожи, мех и перья раскачивались при каждом движении; его тоненькие конечности были скрючены; глаза выкатывались из темных орбит; рога и другие костные наросты торчали во все стороны; усики подрагивали, а рты блестели. Раздвоенные копыта мягко стукали по деревянному полу. Волны плоти накатывали друг на друга яростными потоками. Мускулы, подвязанные к чуждым костям чуждыми сухожилиями, работали несогласованно, совершая медленные, напряженные движения. Сверкала чешуя. Шевелились плавники. Судорожно хлопали крылья. Челюсти насекомого сжимались и разжимались.
Лин в ужасе, спотыкаясь, ощупью пятилась назад, пока он медленно приближался к ней. Ее хитиновый головной панцирь нервно подрагивал. Господин Попурри подкрадывался к ней, как охотник.
– Итак, – сказал он одним из осклабившихся человечьих ртов, – по-вашему, какая из моих сторон самая лучшая?

– Этот язык не способен выразить моего преступления. На моем языке… – Ягарек на мгновение запнулся. – Я попробую перевести. На моем языке говорили… и они были правы… что я был виновен в похищении выбора второй степени… похищение выбора второй степени… при крайнем неуважении