С. Жужунава

Правда, здесь вращались исключительно сливки общества – во всяком случае, те его компоненты, которые всплывают на поверхность и которые благоразумнее называть сливками.

придерживаются традиционной пищи, как-то: зародыши нелетающей птицы, рубленые органы в оболочке из кишок, куски свиной плоти плюс горелые семена сорной травы, погруженные в животные жиры. Или, как эти блюда называются на местном диалекте, яйца, сосиски, бекон и отбивные.

– Знаешь, что происходит с мальчиками, которые задают чересчур много вопросов?

Мор на мгновение задумался.

– Нет, – в конце концов промолвил он. – Что?

Воцарилось молчание.

– Разрази меня гром, если я знаю, – произнес Альберт, выпрямляясь. – Наверное, они получают ответы, а затем используют их для своего блага.

Мору казалось, что почерк Смерти должен быть либо готическим, либо корявым, похожим на самодельные надписи на надгробных камнях. На самом же деле Смерть, прежде чем выбрать себе почерк, изучил от корки до корки классический труд по графологии. И усвоенное им написание характеризовало хозяина почерка как человека уравновешенного и хорошо приспособленного к реальности.

Мор – пусть утомленный ездой и недосыпанием – излучает некое внутреннее сияние и (что странным образом не гармонировало с его неизменившимися физическими размерами) стал чем-то большим, чем эта жизнь

Кувыркс давно заприметил его – этот милый добрый старичок настолько неумело обращался с ножом, что половине жертв просто надоедало дожидаться и они сматывались. В последний раз, когда жрец должен был зарезать на алтаре козу, та успела принести двойню. К этому времени жрец сосредоточился, но было поздно, поскольку на сцену вышла извечная отвага материнства. Коза кинулась преследовать жрецов и гнала их как класс, пока полностью не очистила от них храм.

Альберт посмотрел в ослепительно-синие бездны глаз, и его голос окончательно лишился своих вызывающих интонаций, – читала она, – поскольку он увидел не просто Смерть, а Смерть, приправленную всеми человеческими качествами в виде мстительности, жестокости и мерзости

В дополнение к этим особенностям своим телом он управлял лишь чисто условно. Да и как можно управлять штуковиной, состоящей из одних колен?

Знаешь, с сердцем-то у него все в порядке, – тщательно подбирая слова, произнес Лезек.
– Ага. Неполадки со всем остальным.

Бабушка, на беду, научила его читать. Я так считаю, мозги его от этого малость перегреваются.