Паоло Соррентино

Вечная ошибка мужчин – бесконечно преувеличивать собственную значимость.

Им двигал один животный инстинкт. А у инстинкта, как известно, есть большой недостаток: он быстро угасает

Когда болит так, что сил нет терпеть, живот свело, вдруг замечаешь, что перед тобой на коленях стоит, обмякнув, твоя душа. Невидимый глазу памятник.

такая песня доведет до слез шведского серийного убийцу

Тени и тушь расплываются, как нагревшийся маргарин. Всякий, кто хоть раз влюблялся, знает, как бешено колотится сердце. А кто хоть раз не влюблялся?

Редкие слова — как дорогие конфеты в подарочном наборе. Все о них знают, мечтают их попробовать, но не покупают.

еще я терпеть не могу провинциальных мэров, которые тебе страшно рады, — одинаковые, словно из инкубатора, радеют о славе родного города, а сами в свободное время работают ветеринарами, врачами, директорами мутных банковских филиалов, у них обычно пара малых детишек и галстук не в тон, ну зачем такие живут на свете, скажите?

Веселая, соблазнительная Антонелла запихивает мне в рот мидию:
— Ну как?
— Вкусно, но ты вкуснее.
— Ты в своем духе, — громко говорит она и смеется.
А смеется Антонелла так, что жуть берет, можно подумать, что Паваротти не может найти дома чистые трусы и распекает жену.

Идеальный урок угнетает. Ему не веришь.

Должен предупредить: мой кузен росточком метр девяносто шесть, а весит он ровно двести сорок килограммов — обойдемся без ненужных преувеличений. Его вес я хорошо помню, потому что уже лет двадцать кузен мучается сам и мучает всю родню рассказами о том, что, изводит ли он себя голодными диетами или съедает зараз четыре бифштекса по-флорентински полкило каждый, его вес остается ровно двести сорок килограммов, не больше и не меньше, и это какое-то проклятие, кузен не понимает причины уникального физиологического явления. На что моя тетя повторяет, как песню, одни и те же слова: «Малыш, у тебя нарушение обмена веществ»