Такеси Китано. Детские годы

Сам по себе успех — тлен и мелочь, он не должен быть важен для настоящего художника. Но в его отсутствие как понять, что ты на верном пути, что не разговариваешь сам с собой и с горсткой лояльных поклонников?

По-моему, актеры и режиссеры, которым не хватает жизненного опыта, обречены на провал. Они ограничивают себя и свое видение мира»

Наименее личный из трех фильмов «трилогии творчества», «Ахиллес и черепаха», ставит важный вопрос и не дает на него ответа. Если тебя не ждет успех, то как понять, талантлив ли ты на самом деле? Не зря ли коптишь небо? Нужен ли кому-нибудь? Кому и зачем?

«Я всегда считал, что искусство — больше частное дело, чем общественное достояние. Я сам — не вполне художник и не могу говорить об этом с уверенностью, но я уверен, что картины и рисунки — так же как, скажем, фильмы или музыка — могут становиться зеркалом частной жизни их создателя»

У искусства наших дней, если верить Китано, не осталось иных инструментов, кроме уничтожения самого себя во имя привлечения внимания: стили, направления, языки испробованы и сданы в утиль, художники уперлись в непробиваемую стену. Но назидательности в этом тезисе нет и в помине.

Все авансы давно похоронены под завалами отвратительной рутины, даже если ее по-привычке называют «творчеством». Погоня за идеалом давно сменилась жаждой успеха — тем более желанного, чем менее он достижим.

Процесс этого любования в японской традиции связан с зыбкостью красоты: и клены, и сакура хранят свои цвета совсем недолго. Осознав то, как непрочна и кратковременна красота, Китано пришел к подлинной творческой зрелости как минимум в одном: он перестал бояться банальностей и штампов, почувствовав скрытую в них силу. Любовь прекрасна и недолга, природа умирает ежегодно, чтобы родиться вновь: чтобы осмелиться в очередной раз это утверждать, нужна немалая смелость. Или тот детский взгляд на вещи, без которого не возможен ни один фильм Китано.

«Искусство находится на тонкой грани между правдой и вымыслом. Оно — вымысел и в то же время не совсем вымысел; оно — правда и в то же время не совсем правда. Лишь здесь, на этой тонкой грани, и родится наслаждение искусством».

«Я знаю, какими могущественными могут быть женщины. Они способны наводить страх, они умеют наказывать мужчин. Но ты должен понять это, если хочешь быть рядом с женщиной. Иногда я вижу мужчину, говорящего с женщиной таким тоном, будто он поучает ее. Это зрелище для меня непереносимо — ведь этот мужчина попросту самоутверждается, доказывает что-то самому себе. Разница между этим парнем и мной в том, что я знаю: мне не удастся так просто получить то, что мне нужно. Я часто подвергаюсь риску в подобных ситуациях. В отношениях с женщиной всегда есть немалая доля риска, и я должен признать, что этот риск мне нравится».

Женщины с каждым фильмом все сильнее, мужчины слабее — и вот самоубийство в «Затойчи» совершает уже бесстрашная жена самурая, в то время как он бесславно погибает в неравной схватке.