Ошибки, которые были допущены (но не мной). Почему мы оправдываем глупые убеждения, плохие решения и пагубные действия

интеллект — это вовсе не врожденное качество, как цвет глаз, но скорее навык, как умение кататься на велосипеде

как заметил Альбер Камю, мы, люди — такие создания, которые проводят всю свою жизнь, пытаясь убедить себя в том, что наше существование не является абсурдом.

Все мы не осознаем свои «слепые зоны» подобно тому, как рыбы не знают, что плавают в воде, но те из нас, кто пользуется какими-либо привилегиями, испытывают особенно сильную мотивацию оставаться в неведении.

Большинство американских детей, однако, отказывается в возможности ошибаться и экспериментировать даже десять раз, не говоря уже о десяти тысячах. Акцепт на постоянном тестировании, причиной которого было понятное желание оценивать и стандартизировать успехи детей, усиливает страх неудачи. Это, конечно, важно для детей — научиться добиваться успеха, но для них не менее важно научиться тому, как не бояться неудач. Когда дети или взрослые боятся неудачи, они боятся риска.

Америка — это культура, страдающая фобией ошибок, культура, в которой ошибки связываются с некомпетентностью и глупостью. Так что, если люди осознают, что совершили ошибку, они часто не хотят в этом признаваться даже самим себе, потому что воспринимают такое признание, как доказательство того, что они — безнадежные идиоты.

Воспоминания создают наши истории, но и истории создают наши воспоминания.

противоречие между обидчиками и жертвами и вызванные им привычки к самооправданиям можно выявить, сравнивая, как каждая из сторон рассказывает одну и ту же историю. Обидчики — индивиды или страны, создают версии истории, в которых их поведение было оправданным, так как его спровоцировала другая сторона; их собственное поведение было разумным и осмысленным; если даже они допустили ошибки или зашли слишком далеко — по крайней мере, в долгосрочной перспективе, все обернулось к лучшему; и, в любом случае, это все теперь уже в прошлом. В версиях жертв поступки обидчиков предстают вздорными или бессмысленными, или, хуже того, намеренно злобными и жестокими; а возмездие со стороны жертвы — безупречным, уместным и морально оправданным. Ситуация с тех пор вовсе не „обернулась к лучшему“ — напротив, все стало еще хуже и по-прежнему вызывает раздражение или боль.

Когда мы конструируем нарративы, „имеющие смысл“ для нас, мы, однако, не объективны, а предвзяты, трактуя события „в свою сторону“. Обидчики стремятся уменьшить свою моральную ответственность, а жертвы будут стараться максимизировать свою моральную безупречность. В зависимости от того, с какой стороны „стены“ мы находимся, мы будем систематически искажать наши воспоминания и рассказы о событиях так, чтобы добиться максимального консонанса, соответствия того, что произошло, тому, какими мы себя видим. Определив эти систематические искажения, исследователи показали, как оппоненты ошибочно понимают действия друг друга.

Каждая сторона считает себя пострадавшей и имеющей право на месть. Кто виноват в захвате заложников? Каждая сторона обвиняет в этом другую. Почему ситуация стала трудноразрешимой? Из-за самооправданий.

Хотя мы начнем с более общей проблемы: есть множество ситуаций, в которых непонятно, кто виноват, „кто все это начал“, и даже когда это началось. В каждой семье найдутся свои рассказы об оскорблениях, непростительных инцидентах и нанесенных ранах и бесконечных распрях: „Она не пришла на мою свадьбу и даже не подарила подарок“. „Он украл мое наследство“. „Когда мой отец был болен, мой брат исчез, и мне одному пришлось заботиться о папе“. В конфликте никто не собирается признаваться в том, что он соврал, украл или сжульничал без всякого повода: ведь только плохой человек станет делать это, и только бессердечный отпрыск покинет своих нуждающихся в его помощи родителей. Таким образом, каждая сторона оправдывает свою позицию, утверждая, что во всем виновата другая. Каждый просто реагирует на обиду или провокацию так же, как сделал бы любой разумный, нравственный человек. „Да, конечно я не пришла на твою свадьбу, а где была ты, когда у меня случился такой болезненный развод?“. „Конечно, я взял немного денег и вещей из дома наших родителей, но я не крал их — ты сам все это начал, когда 40 лет назад отправился учиться в колледж вместо меня“. „Отец всегда любил тебя больше, чем меня, он всегда слишком придирался ко мне, так что ты и должен о нем заботиться“.