журавли с оторванными крыльями

Твое настоящее имя тебе больше не принадлежит.

Он

любил называть кисэн журавлями, которые никогда не смогут расправить обрезанные

крылья.

— Клянусь, — тебе, Юнги.

— Клянусь, — тебе, Чонгук.

Он не может умереть! Я люблю эту суку, он не имеет права умирать! Он носит нашего ребенка, он не смеет!

Я любви своей убивать меня позволяю, и, если бы мне предложили умереть или отказаться от тебя, я бы умер лучше, чем тебя отпустил, — прохрипел Чонгук, пепельные волосы оглаживая мозолистыми пальцами

Я всегда буду на твоей стороне, — шепотом сказал Тэхен, поломано улыбаясь. — Будь ты врагом всего мира или скажешь, что кровь — вино, я соглашусь и глупцами назову тех, кто отрицать это будет. Пусть тебя ненавидят, а я любить буду. Сколько жить мы будем, столько любить тебя буду, гладить твое лицо, каждую морщинку буду рисовать и посвящать целые картины твоим рукам,

На его груди, с левой стороны, взлетает черный журавль.

Чонгук принадлежит Тэхену.

Чонгук его сжимает в своих объятиях так, что кости хрустят, а Тэхен плачет. Он себя ненавидит, он Чонгука любит. А у альфы сердце на части рвется с треском. Они друг другу как воздух необходимы, незаменимы, друг от друга неотделимы. Они — целое, единое, точно океан неделим с волнами, с солью в нем растворимой. И никакой океан со слезами тэхеновыми не сравнится, никакое цунами с любовью чонгуковой не встанет на ступень одну. Чонгук рвано в его волосы пепельные, кровью испачканные, дышит, а Тэхен жмется к нему, трясется, листочек осиновый.

Чон ради него брата своего убил. Чонгук ради него полмира убьет, только бы его мальчик хрупкий, его сокровище бесценное в безопасности было.

Это черта, грань, конец. Чонгук его любит так, что сам умереть готов.

Моя душа, — хрипит Чонгук, трясущимися руками по его спине водя, черты острые оглаживая. — Моя луна. Господи, блядь, я не успел. Не успел тебя спасти. Господи… — судорожно шепчет Чонгук, от Тэхена отстраняясь, лицо его нежное, хрупкое оглаживая.

— Я люблю тебя, — плачет Тэхен, цепляясь пальцами дрожащими за него, словно боится, что тот пропадет, исчезнет, что Тэхен потеряет его.